Организаторы акции памяти 21 февраля: численность участников может быть превышена

КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Утром 9 января все одиннадцать отделов "Собрания русских фабрично-заводских рабочих С.-Петербурга" построились в колонны и двинулись к центру столицы. Празднично одетые рабочие во главе каждой колонны несли хоругви, кресты и портреты Николая II. Шествие напоминало крестный ход, люди пели молитвы и здравицы государю императору.

Гапон шел во главе Нарвского отдела. Его неотступно сопровождал начальник инструментальной мастерской Путиловского завода эсер П. М. Рутенберг. У Нарвских ворот колонна рабочих, вооруженная царскими портретами, натолкнулась на засаду. Кавалеристы с шашками наголо во весь опор двинулись на манифестантов и, разрезав колонну вдоль, промчались от головы до хвоста, развернулись и возвратились тем же путем на место. Устрашающий маневр не подействовал - рабочие продолжали движение вперед. Несмотря на очевидность происходящего, люди не верили, что в них будут стрелять.

Но залп раздался. Он прокатился и, замолкая, смешался с предсмертными стонами и проклятиями. Первыми упали те, кто несли хоругви, кресты и императорские портреты, задние, кто пошустрее, побежали к домам, оставшиеся прижались к земле. Стрельба прекратилась, те, кто могли, поднялись, понимая, что надо спасаться. Тогда грянул второй залп... пауза... третий. Солдаты вели по людям прицельный огонь.

На окровавленном снегу остались лежать люди, кресты, хоругви, портреты. Рутенберг помог Гапону выбраться из груды человеческих тел и укрыться во дворе, забитом корчащимися, стонущими людьми. Здоровые, с помутившимися от страха и непонимания глазами, силились сообразить, что же произошло. После безрезультатной попытки спрятаться за На-рвской заставой, у рабочих, Гапон позволил себя остричь и переодеть. Преобразившийся до неузнаваемости, он легко скрылся от полиции.

Тех, кому удалось прорваться к центру города, войска встречали на Невском, в Александровском саду, на Дворцовой площади. Там орудовала гвардия.

Английский корреспондент Диллон писал: "Я спросил одного придворного, почему сегодня без соблюдения формальностей убивают рабочих и студентов? Он ответил: "Потому что гражданские законы отменены и действуют военные законы. Вас удивляет, что этого никто не знает, и удивление ваше естественно, но в России мы не можем смотреть на вещи, как смотрите на них вы в Англии"". В Зимнем дворце привыкли считать, что со всеми, кто вне его, можно поступать как с бесправными рабами. Правовая культура в России отсутствовала сверху донизу.

В сумерках кареты "скорой помощи" развозили раненых по лазаретам, госпиталям и больницам. Полицейские и солдаты подбирали трупы. Иногда их приходилось силой отбивать у обезумевших людей. Убитых и раненых складывали вместе в подвалах и других помещениях Мариинской, Обуховской и Конюшенной больниц. Хоронили тайком на Преображенском, Смоленском и Волковом кладбищах.

Крупный чиновник Министерства внутренних дел Д. Н. Любимов вспоминал: "Я лично был на Невском между 4 и 5 часами. Впечатление было удручающее. На лицах был виден ужас, у многих озлобление. Все были поражены происшедшим. Совершилось большое нехорошее дело, которого никто не ждал и не ожидал, а почему свершилось, никто не понимал". Электричество не горело, но на цоколях некоторых домов легко различались бурые пятна запекшейся крови. Красноречивые следы дикого, жесточайшего преступления просуществовали несколько дней.

Быть может, бесконечно долгий страшный день 9 января 1905 г. следует считать самым трагическим в русской истории: в этот день пролилась кровь людей, доведенных нуждой и издевательствами до отчаяния, не замышлявших насилия и беспорядков, людей, ведомых под пули священником С.-Петербургской пересыльной тюрьмы честолюбцем Георгием Аполлоновичем Гапоном.

Возможно, при зарождении "Собрания" Гапон действовал, искренне убежденный в своей правоте: рабочим требуется поводырь из своих, мог размышлять он, а не интеллигентов, им нужна своя внепартийная организация, которая не втягивала бы рабочих в политическую борьбу, а содействовала улучшению их материального положения, тихо и методично занимаясь взаимопомощью - нечто напоминающее профсоюз из наиболее мирных. Гапон понимал, что народ нельзя держать в такой нищете и бесправии и, возможно, верил, что царь при его участии сотворит справедливость.

Нам известен один реализованный вариант того, что могло произойти 9 января 1905 г. Но если бы не безумная ошибка - расстрел мирного шествия, и Николай II принял бы петицию и начал робкие конституционные преобразования... Кто знает, по какому пути пошла бы Россия и каким был бы мир сегодня...

Но кровь пролилась, и от крови, пролитой 9 января 1905 г., пошел новый отсчет истории с новым ее пониманием. Правда, к которой люди шли долгим мучительным путем исканий и колебаний, вдруг открылась им в один день: царь вовсе не отец родной, вовсе не добрый, царь - первый враг трудового народа, царь - изверг, окруживший себя слугами, способными погубить и себя, и Россию.

Весь вечер Гапона переправляли из одного места в другое. В. Д. Бонч-Бруевич свидетельствует: "Прибежав на квартиру к литератору И. Д. Батюшкову якобы на несколько часов, Гапон на самом деле пробыл там против желания хозяина несколько дней, как рассказывал мне покойный писатель. ...Мне рассказывали очевидцы, посещавшие тогда Гапона, что он был очень спокоен, держался непринужденно, не выказывал никаких признаков волнения и совершенно не боялся..." От Батюшкова он перебрался в чье-то имение и вскоре без приключений оказался за пределами империи.