Москва в пучине революции. 1905 год - политическая стачка и вооруженное восстание

Самодержавие могло рухнуть задолго до октября семнадцатого года

7 декабря (здесь и далее - по старому стилю) 1905 года Московский Совет рабочих депутатов постановил «объявить в Москве со среды всеобщую политическую стачку и стремиться перевести ее в вооруженное восстание». В то время уже были созданы боевые дружины, руководители которых ждали сигнала о начале действий.

Вскоре огромный город, население которого превышало миллион человек, погрузился в пучину революции. Кровопролитные бои на улицах Москвы продолжались полторы недели.

«Господи, как больно и тяжело!»

События в Москве стали продолжением событий, начавшихся 9 января 1905 года в столице Российской империи. В тот день тысячи рабочих Санкт-Петербурга, осененные иконами, с портретами Николая II в руках отправились к Зимнему дворцу. Демонстранты собирались передать императору петицию, в которой просили облегчить их тяжелую жизнь: «Государь! Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей…»

Санкт-Петербург был набит войсками, полицией. Вооруженная масса двигалась, гомонила, на улицах горели костры и дымились походные кухни. Утром 9 января солдаты и офицеры появились повсюду – на Невском проспекте, Дворцовой площади, Васильевском острове, у Нарвских ворот…

Император к демонстрантам не вышел. По ним ударил ружейный залп – один, другой, третий... Истошно кричали раненые, валились на снег убитые – взрослые и дети. Отливали золотом, брошенные иконы.



До сих пор неизвестно, сколько погибло людей в «Кровавое воскресенье». Историки считают, что жертв было от нескольких сотен до более тысячи человек. Николай II записал в своем дневнике: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!»

«Спонсоры» революции

С тех пор в России не утихали стачки, забастовки. Не успокоил, а наоборот, возбудил общество манифест императора, направленный «к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга». В нем царь даровал гражданские свободы: совести, слова, собраний, союзов и неприкосновенность личности. Но эти блага были лишь на бумаге. На инакомыслящих обрушились репрессии, предвыборные собрания – на весну следующего, 1906 года, были намечены выборы в первую Государственную Думу - разгонялись полицией. И напряжение, витавшее в воздухе, разразилось громом московской революции.

Странно, но правительство, зная из донесений полиции и жандармов о положении в городе, проявляло странную апатию. В Белокаменной было явно недостаточно войск и стражей порядка. К тому же последние были вооружены старыми револьверами системы «Смит-Вессон», берданками времен Русско-турецкой войны.

Стан мятежников был более многочисленным, к тому же они были полны решимости захватить власть. Оружие тайно изготавливали на Прохоровской фабрике на Пресне, на фабрике Цинделя в Большой Черкасском переулке, у Сиу на Петербургском шоссе и Бромлея - в Замоскворечье. Кипела работа на предприятиях Винтера, Диля, Рябова. Винтовки и маузеры закупались за рубежом – преимущественно в Швеции - на деньги, собранные рабочими. Подсобили и богачи – миллионер Савва Морозов и его племянник, мебельный фабрикант Николай Шмит. Они давали деньги не только на оружие, но и на нелегальные типографии, организации побегов ссыльных, их лечение.

Зачем это делали состоятельные люди? Просто они надеялись, что если революционеры сбросят самодержавие и придут к власти, то отблагодарят «спонсоров». Во всяком случае, их не тронут…

Приключения инженера-грабителя

Участники восстания не имели ни малейшего представления, что делать, если они и впрямь победят. С таким же «казусом» столкнулись и большевики, оказавшиеся на развалинах империи в октябре 1917 года. Они не умели управлять государством, поэтому метались, искали мнимых врагов, развернули массовые репрессии…

Закупкой оружия и его перевозкой в Россию занимались большевики Николай Буренин, Феодосия Драбкина, Леонид Красин. У писателя Василия Аксенова есть повесть «Любовь» к электричеству», написанная в конце 60-х годов. Ее главный герой – инженер Красин и его соратники, попавшие в водоворот революционной борьбы.

Повесть, безусловно, талантливая, от нее «пахнет» тем тревожным временем, когда улицы Москвы были перегорожены баррикадами, грохотали выстрелы, горели разбитые орудийной пальбой дома. Книга - идеальный материал для захватывающего киносериала. Странно, что до сих пор за него никто не взялся.

Очевидно, что автор – впрочем, иначе его рукопись не приняли бы - симпатизировал большевикам: в книге они награждены обилием положительных качеств. Хотя автор, конечно, погрешил против истины – к примеру, Красин не чурался обманом для добычи денег для партии, участвовал в большевистских «эксах» - ограблениях карет казначейства.

Впрочем, и на жандармов, полицейских, царских сановников Аксенов не пожалел красочных мазков. Их портреты колоритны, рельефны, видны ум и смекалка антигероев повести. Но - в сравнении с революционерами они проигрывают. Но и ненависти у читателей не вызывают. Пожалуй, их даже можно уважать - враги, но достойные...

Революционный террор

В начале декабря 1905 года в Москве остановились более половины заводов и фабрик. К забастовке рабочих примкнули представители интеллигенции, технический персонал и часть служащих городской думы. Прекратилась подача электроэнергии, и Москва погрузилась в темноту. Большие магазины закрылись, продолжали торговать лишь небольшие лавки.

10 декабря террористы принялись за свое кровавое дело. «Сегодня в 2 1/2 часа утра, двое молодых людей, проезжая на лихаче по Большому Гнездниковскому переулку, бросили в двухэтажное здание охранного отделения две бомбы, - писала газета «Время». - Произошел страшный взрыв. В охранном отделении выломана передняя стена, снесена часть переулка и разворочено все внутри. При этом тяжело ранен околоточный надзиратель, который уже умер в Екатерининской больнице, и убиты городовой и нижний чин пехоты, случайно здесь находившиеся…»

И пошло-поехало! Дружинники нападали на воинские посты и городовых, устроили серию нападений на оружейные магазины – в частности, атаковали владения Биткова на Большой Лубянке, Торбека на Театральной площади, Тарнопольского на Мясницкой.



Грянули орудийные залпы. Несколько человек погибли, часть людей вышла на улицу, бросив оружие. На них набросились разозленные уланы с саблями. На окровавленном снегу насчитали двадцать изуродованных тел…

Радость Максима Горького

На улицах города стали возникать баррикады, вокруг которых разгорались настоящие сражения. Первая линия баррикад протянулась пунктиром по Бульварному кольцу от Покровских ворот до Арбата, вторая — по Садовым улицам от Сухаревой башни до Смоленской площади, третья как бы соединяла Бутырскую, Тверскую и Дорогомиловскую заставы. Много баррикад было в Замоскворечье, Лефортове и Хамовниках, на Арбате и Пресне, Пречистенке и Мясницкой, Лесной и Долгоруковской улицах.

Центр Москвы окутался пороховым дымом, выстрелы, пулеметные очереди и грохот орудий слышались на Трубной, Каланчевской, Смоленской площадях, обеих Бронных улицах. География боев расширялась – бои начались на Пречистенке, Сухаревке, Дорогомиловской заставе, в Замоскворечье, Лефортове.

В восстании принимали участие только рабочие, но и служащие, студенты, гимназисты. Их поддерживали некоторые представители интеллигенции – в частности, на баррикадах сражались скульптор Сергей Коненков и его тезка поэт Клычков. В гуще событий был Максим Горький. Свои впечатления от восстания он радостно изложил в одном из писем: «...Сейчас пришел с улицы. У Сандуновских бань, у Николаевского вокзала, на Смоленском рынке, в Кудрине - идет бой. Хороший бой! Гремят пушки - это началось вчера с 2-х часов дня, продолжалось всю ночь и непрерывно гудит весь день сегодня...»



А что же Ленин? Трибун, лидер большевиков по идее должен был примчаться в Москву из эмиграции и возглавить борьбу, однако в городе он так и не появился. РСДРП командировала в Белокаменную некоего Ивана Саммера.

Ильич в то время вел дебаты на конференции РСДРП в Финляндии. «С каким подъемом она прошла! - вспоминала жена Ленина, Надежда Крупская. - Это был самый разгар революции, каждый товарищ был охвачен величайшим энтузиазмом, все готовы к бою. В перерывах учились стрелять».

Может, и Ленин палил в мишень, изображающую картонного царя?

Выстрелы из-за угла

Бои на московских улицах шли с переменным успехом. Обеспокоенный шатким положением генерал-губернатор Москвы Федор Дубасов одну за другой посылал телеграммы в Санкт-Петербург с просьбой прислать надежные воинские части. Не сразу, но его все же «услышали» - в город была отправлена карательная экспедиция под началом полковника Николая Римана, Ладожский и Семеновский полки. Командир последнего, полковник Георгий Мин приказал «арестованных не иметь и действовать беспощадно». Солдаты вняли командиру, патронов и штыков не жалели.

Военные действовали жестоко, людей расстреливали по малейшему подозрению в причастности к восставшим. Однако и поведение бунтовщиков было неоправданно свирепым. К примеру, торговец фруктов, некий Кузьмин, не пожелавший подчиниться требованиям дружинников, был застрелен в магазине на Тверской улице. В ресторане «Волна» в Каретном ряду был изрезан ножами швейцар, не пускавший боевиков в заведение.

В декабре 1905 года погибло немало стражей порядка. Их истребляли самыми бесчеловечными способами: гранатами, серной кислотой, выстрелами из-за угла, ножами. Многие из них отнюдь не были не жестокими и, тем более, изуверами. Эти люди просто исполняли свой долг!

Боевики зверски расправились с начальником Московской сыскной полиции, 37-летним Александром Войлошниковым. Это было абсолютно бессмысленное злодеяние, поскольку тот не имел никакого отношения к политическим делам, занимаясь исключительно охраной порядка.

Бандиты пришли в дом Войлошникова в Волковом переулке в районе Пресни. Стали звонить, кричать, угрожая выломать дверь. Тогда хозяин сам открыл дверь… В квартиру ворвалось шесть человек, вооруженных револьверами. Они расстреляли несчастного Войлошникова на глазах жены и детей.

Но этого негодяям показалось мало. После учиненной расправы они не постеснялись снова прийти в квартиру убитого ими полицейского, забрали деньги и другие ценности, не обращая внимания на рыдания и стенания домочадцев.

Кровавый снег

Правительственные войска, получив подкрепление, начали методично продвигаться по улицам Москвы, заваливая снарядами баррикады. Дома, в которых укрывались революционеры, подвергались беспощадной бомбардировке.

Позже домовладельцы и лавочники, дома которые пострадали от обстрелов, обратились к властям с требованием возместить убытки. В их числе была Вера Шмит, мать мебельного фабриканта, которая в отличие от сына, никакого отношения к восстанию не имела.

Силы восставших неуклонно таяли. Они растекались по Москве, переодевались, прятались на конспиративных квартирах. Некоторые уходили от преследования по льду Москвы-реки. Тюрьмы заполнялись революционерами. Дворники счищали с тротуаров окровавленный снег…

Согласно отчету московского генерал-губернатора Дубасова, «всего погибло: солдат, казаков и офицеров - 15; полицейских - 23; дворников и сторожей - 16. Убито в бою в «толпах мятежников»: мужчин - 93; женщин - 2. Убито гражданских «случайно» и при артобстрелах, чья принадлежность к мятежникам не выяснена: мужчин - 223; женщин - 48; детей: мальчиков - 21; девочек - 6. Всего: «Чинов и должностных лиц убито 54, ранено 119. Частных лиц убито 393, ранено 691».

Открывались магазины, появились свежие газеты, побежали по рельсам трамваи. Москвичи переводили дух и готовились к Рождеству. Однако многие горожане так и не оправились от потрясений и решили на время уехать из России. За шесть месяцев 1906-го было выдано было почти столько же загранпаспортов, сколько за весь предыдущий год…

Валерий Бурт