Погоны словно крылья

1 февраля, ровно 75 лет назад, Красная Армия обрела новые знаки различия. На улицах советских городов в феврале 1943 года впервые появились военнослужащие с погонами. Это выглядело столь необычно и даже странно, что многие люди не верили глазам своим. Ещё бы, ведь до сих пор в продолжение четверти века, если точнее, 26 лет считалось, что погоны – первый и главный символ вражеской белой царской армии.

После Октябрьской революции 1917 года в Советской России были отменены эти знаки воинских отличий, как признаки неравенства. Ко всему прочему, белое офицерство использовало погоны вплоть до 1920 года. Так что все годы после Гражданской войны они олицетворяли собой контрреволюционное движение. Да и само слово «золотопогонник» считалось ругательным в советской пропаганде.

И вот в самый разгар Великой Отечественной войны, когда на счету была буквально каждая народная копейка, в Красную Армию вернулись погоны, личный состав переодели в новую форму, а через полгода вообще ввели офицерские звания.

Если эта невероятная метаморфоза тогда сильно удивила многих советских людей, некоторые даже воспринимали её, как предательство идеалов Октября, то враги СССР были вне себя от бессильного бешенства и лютой злобы.

Вот что писалось (орфография сохранена) в геббельсовских СМИ и в миллионах листовок, сброшенных на наши боевые позиции в феврале 1943 года.

«Что если козу переименовать в корову – будет ли она больше давать молока? А если индюку позолотить крылья – станет ли он орлом? Мы думаем, что все эти переименования – не помощь. А вот Сталин думает по другому. Видя, что красная армия плохо его защищает, видя, что близится гибель его власти. Сталин совсем обалдел от страха и пускается на такие штуки, что делается смешно и удивительно.

Прежде всего, Сталин решил свою армию переименовать из «красной» в «русскую». Но от этого у армии силы, конечно, не прибавится. Всё равно красноармейцы ненавидят Сталина, идут в бой только по принуждению, и умирают только они, а не Сталин и его евреи. Вместо красных знамён, Сталин вводит в своей армии знамёна наподобие царских. Неужели под такими знамёнами будет веселее умирать? Красноармейцам нужны не новые знамёна, а новые валенки и новые полушубки. Красноармейцам нужен мир, а не война…». (Этот стиль, не напоминает ли вам причитания некоторых наших либерастов, прикормленных нынче Госдепом США?).

Что же на самом деле представляла собой беспримерная операция по переодеванию многомиллионной армии в условиях боевых действий, и как вождь действительно укреплял без всяких геббельсовских кавычек вооружённые силы, мы узнаём из передовицы газеты «Красная звезда» – «Переход на новые знаки различия – погоны». Эта публикация важна для нас сразу по двум причинам. Во-первых, она представляет собой развёрнутое толкование Приказа НКО №25 по введению новой формы. А, во-вторых, приказ писал лично Иосиф Виссарионович Сталин, бывший в то время наркомом обороны.

Вождь сумел превратить вполне себе заурядную деятельность тыловых органов по смене одной формы на другую в мощнейшую, едва ли не самую крупную политическую акцию за всю войну. Изменения в форме позволили Сталину воодушевить армию на новые победы.

Впрочем, обратимся к первоисточнику.

«Завтра начинается переход личного состава Красной Армии на новые знаки различия – погоны. Значение этого события в жизни ваших войск достаточно ясно определяется тем фактом, что погоны вводятся в разгар борьбы за освобождение советских земель от немецких захватчиков. Переход на ношение погонов - одно из звеньев в цепи мероприятий правительства по укреплению единоначалия и дисциплины в Красной Армии, поднятию авторитета командных кадров. Ныне, на втором году Отечественной войны советские командиры и начальники с заслуженным правом готовы к принятию знаков офицерского достоинства. На полях современных сражений наш офицерский состав, наши военачальники утвердили свою репутацию первоклассных военных организаторов и командиров. Внешние изменения в форме войск еще ярче оттенят это новое качество советских воинов.

Введение погонов придаст военнослужащим более подтянутый, более профессиональный вид. Погоны и новая форма являются внешним выражением глубоких внутренних процессов, происшедших в нашей армии за последнее время. Воины армии, развеявшей миф о непобедимости германских вооруженных сил и завоевавшей всемирное признание своими блестящими победами, вправе гордиться своим мундиром. Погоны на плечах наших командиров и бойцов всегда будут напоминать людям о принадлежности к героических советским войскам, о временах легендарной борьбы с немецко-фашистскими оккупантами. Вот почему переход на ношение погонов является знаменательным событием в жизни Красной Армии и каждого военнослужащего.

Погоны – символ воинской чести, почетного служебного положения. Долг советских командиров и бойцов – быть достойными своей формы, не марать чести мундира своим внешних видом и поведением. В этом деле, как ни в каком другом, важны мелочи, на первый взгляд не имеющие особого значения.

Правила ношения военной формы должны соблюдаться неукоснительно, и никакие поблажки здесь терпимы не будут. Никакие ссылки на военное время не могут оправдать нарушений порядка, особенно в гарнизонах, не находящихся непосредственно в зоне боевых действий. Наоборот, военная обстановка требует двойной четкости в соблюдении правил ношения формы и образцового порядка во всем».

Далее в передовице говорится, что переход на новые знаки различия начинается согласно приказу народного комиссара обороны с 1 февраля. «Разумеется, нет возможности и необходимости в один день перевести на ношение погонов весь личный состав армии. Но разнобой и кустарничанье в частях и гарнизонах по столь важному мероприятию недопустимы.

Есть установленные точные сроки перехода на новые знаки различия, и нарушать их – надевать погоны ранее срока или запаздывать – категорически запрещается.

К примеру, учреждения и заведения Московского гарнизона переходят на новые знаки завтра. И это означает, что с завтрашнего дня ни один военнослужащий не имеет права появляться на улицах столицы со старыми знаками различия. Нарушители приказа независимо от ранга, будут задерживаться и подвергаться строгим взысканиям.

Чтобы обеспечить четкий и организованный переход на новые знаки различия, командиры частей и начальники учреждений и заведений обязаны за 2—3 дня до срока произвести строевые смотры всему личному составу. Им надлежит проверить исправность обмундирования, готовность воинов к надеванию погонов. В самый день перехода на новые знаки необходимо провести вторично такие смотры и, только проверив состояние формы, правильность пригонки погонов, разрешить ношение их».

Как известно, одновременно с погонами вводились существенные изменения и в форму одежды. Из чисто рачительных соображений нельзя было старую форму выбрасывать и надевать новую. Хотя к тому времени почти шесть миллионов (!) комплектов новой формы было пошито и отгружено на центральные военные склады. (Кроме как подвигом тружеников тыла эту титаническую работу в условиях жестокой войны трудно квалифицировать). Поэтому Приказ НКО №25 разрешал донашивать существующие образцы гимнастерок и кителей, а командирам давалось право перешивать их по новой форме собственным попечением.

Публикация, как и собственно приказ, не заканчивались дежурными утверждениями о том, что введение погонов должно послужить повышению дисциплины и подтянутости военнослужащих. Нет, вождь за деревьями видел лес и – наоборот. Концентрируя внимание советских бойцов на главном – достижении победы над врагом, он подчёркивал: каждая мелочь в форме одежды, в обращении командира, бойца должна говорить окружающим о культуре Красной Армии, силе её традиций, выдержанном характере советских воинов. Надо было раз и навсегда покончить с расхлябанностью во внешнем виде, пренебрежением существующими правилами поведения.

После перехода на ношение погонов военнослужащим запрещалось появляться в театрах, кино и других общественных местах в плохо выглаженном обмундировании, с нечищеными пуговицами, в валенках, в бурках, телогрейках, в стеганых брюках, небритыми, непричесанными. На улицах города и в общественных местах, за исключением вокзалов и железнодорожных станций, нельзя был появляться с большим багажом в руках. А небольшой, аккуратно упакованный багаж надлежало носить только в левой руке. Командирам и бойцам запрещалось появляться в военной форме на рынках и базарах. Им нельзя было стоять на ступеньках вагонов трамвая, троллейбуса и автобуса, а также входить через переднюю площадку, не имея на то особых прав. В вагонах городского транспорта запрещается сидеть в присутствии старших по званию.

Не только в тылу, но и на фронте введение погонов должно было содействовать упорядочению внешнего вида и поведения военнослужащих.

Каждый фронтовик обязан был осознавать, что его долг добиваться, насколько это только возможно в боевой обстановке, образцового и культурного внешнего вида.

…Мой тесть Кирилл Васильевич Беляев, командир роты 80-милимметровых миномётов получивший звание старшего лейтенанта на Курской дуге, вспоминал: «За моей формой и вообще за моим внешним видом очень хорошо следил ординарец украинец Терещенко. Но первые в своей жизни «золотые» парадные погоны я сам себе всю ночь пришивал, стежочек к стежочку. Звёздочки точнейшим образом расположил. Утром вышел из землянки и втихаря, чтобы часовой не заметил, разглядывал в зеркальце свои старлеевские погоны. Нам на передовой было положено носить только полевую форму с полевыми же погонами.

Но за два года войны мы так устали от унылого тускло-зеленого обмундирования, таким сильным было ощущение того, что сдюжим гитлеровскую заразу, что в редкие минуты затишья мы просто одевали мундиры с погонами. И вышестоящие командиры зачастили к нам в «золотых эполетах». Дошло до того, что где-то в конце 1943 года Ставка издала специальный приказ, предписывающий генералам и старшим офицерам при рекогносцировках на переднем крае переодеваться в форму рядовых красноармейцев и сержантов, дабы не давать возможность немецкой разведке определять время нашего наступления. Настолько все стали пренебрегать и мерами маскировки, и собственной безопасностью. Почитай, ослепил нас блеск собственных погон…»

И последнее.

Ровно полвека назад я надел солдатские, потом курсантские и, наконец, офицерские погоны, что стало главным событием моей жизни. И если бы Господь Бог сподобил меня поэтическим дарованием, я бы всенепременно сочинил офицерским погонам оду. Они были моими крыльями на всех перекрёстках и росстанях судьбы.

Поэтическое воспевание офицерских погон можно продолжать и продолжать. Что лишний раз свидетельствует об особом отношении русских государевых людей к служебной атрибутике – присяге, знамени, погонам… Как тут не вспомнить известную картину художника Павла Рыженко «Офицер закапывает погоны и платок, вышитый царицей Александрой Феодоровной»? Нигде более, ни в какой другой армии мира невозможно себе представить подобной пронзительной, почти что священной пиететности к тем же офицерским знакам различия. И так было в русской армии всегда.

Михаил Александрович Захарчук