Как нам построить социализм – всамделишный, а не «град Китеж»

Иллюстрация: GrAl / shutterstock.com

Последние месяцы в информационной ленте довольно много материалов о "назад в СССР", "вперед в СССР", о грядущем левом повороте для России и всего мира и т.д.

Чтобы эти мечты обрели реальные контуры, перво-наперво надо понять, почему так легко удалось развалить реальный СССР в итоге "перестройки"? То, что советский социализм действительно нужно было перестраивать, понимали практически все, в том числе и я.

Однако пока наши старшие товарищи спорили, в какую сторону и как следует перестраиваться, их более ловкие коллеги быстро все развалили, а развалины приватизировали.

Между тем вопрос о том, что и куда нужно было перестраивать – остался.

И еще: что являлось краеугольным камнем СССР?

Разумеется, не "дружба народов". Дружба – лишь результат, системный эффект. Когда русские показали соседям: "Гля, ребята, у нас есть для вас кое-что интересное!" Те глянули – и правда интересное. "Ну ладно, давай дружить!"

Этим интересным был социализм. По его поводу и дружили. А потом он состарился и потребовал перестройки. Потребовался "новый социализм". Который так и не успели придумать.

Итак что должен представлять из себя предстоящий нам (если не хотим сдохнуть) социализм? Начинать следует с очищения имен. Чем социализм точно не является?

1. Он точно не является "первой фазой коммунизма", как гласила одна из мантр "марксистско-ленинской философии". По той простой причине, что о коммунизме и Маркс, и Ленин знали не более, чем Блаженный Августин о Граде Божьем. С гениального трактата Августина прошло уже почти 16 столетий, а Града Божьего нет и в помине. Поэтому любые попытки говорить о социализме с точки зрения его связи с коммунизмом – бессодержательные сотрясения воздуха. И как только от кого услышите про "первую фазу коммунизма", бегите от него со всех ног.

2. Социализм также никак не связан с некой волшебной "социалистической собственностью". Нужно запомнить, что собственность бывает только частной, кооперативной и государственной. И все. А вот как она при этом будет функционировать – по-капиталистически или по-социалистически – зависит не от нее самой, а от социально-политического контекста.

Очень хорошо это понимал Ленин в 1918 году, указывая, что капиталистическое обобществление производства, дошедшее до стадии госкапитализма – готовая заготовка для социализма. И стоит лишь пролетариату взять государство в свои руки и начать управлять им в интересах трудящихся, как госкапитализм тут же превращается в социализм. Собственно именно таким в основной своей части социализм советского типа и был.

Правда, уже к 1922 году Ильичу стало ясно, что вырастающий внутри социализма слой "социалистических менеджеров" (хозяйственников и партократов) – готовая заготовка для нового класса эксплуататоров. Отсюда – его метания, с одной стороны, к обустройству контрольных инстанций, которые предотвращали бы буржуазное перерождение менеджерской прослойки ("Как нам реорганизовать Рабкрин"). А с другой – в сторону кооперации, вообще обходящейся без сословия госуправленцев ("О кооперации").

Сталин реализовал на деле оба эти подхода. С одной стороны, жесткий контроль над управленческий сословием – там, где без него не обойтись (крупная индустрия, глобальные инфраструктурные проекты). С другой – развитие артельно-кооперативного сектора (малый и средний бизнес), обходящегося без управленческого сословия вообще. С третьей – попытка вывести советскую политическую систему из-под власти партийного управленческого контура

Хрущев обломал и первое, и второе, и третье – чем сделал грядущую катастрофу неизбежной.

3. Социализм не есть некоторая общественно-экономическая формация, которая наступает после капитализма. Это вообще не есть некоторый всегда равный самому себе общественный уклад. Ибо социализмов бывает множество. Советский не похож на китайский, они оба совершенно не похожи на югославский, а все три разительно отличаются от шведского.

Более того, надо сказать, что социализм для обществ, находящихся в начале аграрно-индустриального перехода (СССР, Китай) и не может походить на социализм обществ, давно завершивших этот переход (страны Западной Европы второй половины прошлого века). Это принципиально разные социализмы – но все же именно социализмы! А ведь бывали социализмы и, например, внутри раннебуржуазных доиндустриальных социумов (почитайте про реформы Савонаролы во Флоренции XV века).

И тогда перед нами всеми встает вопрос: а что такое вообще этот самый социализм, который вроде как грядет в России и в мире?

Так вот, "очистив имена", мы обнаруживаем, что своего собственного содержания в понятии социализма очень и очень мало. Но оно есть и непосредственно вытекает даже из самого слова. Социализм – это ведь от socium, то есть "общее".

И вот что получается. С одной стороны, социум – это всегда система некоторых связей и технологий для решения "общих дел" членов общества. У этой системы есть своя логика, и с ней можно разобраться.

Но внутри социума есть и другая система. Имя ей – капитал. И у него тоже есть своя собственная логика.

Так вот, капитализмом мы назовем такой общественный уклад, где логика и интересы социума полностью подчинены логике и интересам капитала. "Что хорошо для Дженерал Моторс – то хорошо для Америки".

А социализмом – такой уклад, где логика и интересы капитала подчинены логике и интересам социума.

Соответственно форма социализма всегда зависит от следующего:

- какой именно капитал следует подчинить интересам социума,

- что собой представляет сам социум, желающий подчинить себе интересы капитала

- какие вообще технологические вызовы и угрозы стоят перед капиталом и социумом...

Скажем, можно создать в крестьянской стране передовые концерны германского образца, сделав государство их собственником (идеи Ленина образца 1918 года). Они будут решать стоящие перед страной технические проблемы, а полученная прибыль – перераспределяться через общественные фонды потребления для решения "общих дел" (образование, здравоохранение, коммуналка, жилье и т.д.). Это – советский социализм, идеально подходящий для крестьянской страны, стоящей в начале аграрно-индустриального перехода, когда лишь государство и могло быть сколько-нибудь эффективным собственником крупной индустрии.

А можно и не национализировать вовсе крупный бизнес, а обложить его прогрессивным налогом. Как, например, в Швеции, где подоходный налог начинает собираться лишь с дохода в 45 000 евро в год и круто растет по мере роста доходов. Капитал остается при его частных владельцах, но налоговые поступления дают через общественные фонды потребления ровно тот же результат: бесплатное, образование, здравоохранение и т.п. Это – тоже социализм, но годный уже для общества, давно и успешно завершившего аграрно-индустриальный переход.

Тогда остается один вопрос: а какая форма социализма годится для сегодняшней Российской Федерации? Что может быть положено в его основание?

Чтобы ответить на это, надо сделать ровно то же, что сделали Ленин с соратниками в 1918 году. А сделали они, как мы помним, план ГОЭЛРО (пусть даже и разработанный ранее).

Дано: крестьянская страна с отсутствием многих жизненно важных отраслей индустрии. Необходимо: решить такие-то задачи индустриального развития...

Та форма социальной организации, которая давала возможность решить эти задачи при имеющихся стартовых условиях, и стала базовой для советского социализма. А именно – государственного по преимуществу. Фактически план ГОЭЛРО и определил его контуры, а вовсе не "Капитал" Маркса.

То же самое предстоит сделать сейчас России (если, разумеется, найдется политическая сила, готовая взять на себя этот крест; пока ее и в микроскоп не видно). То есть ей придется последовательно ответить на три вопроса:

1) Какие технологические задачи необходимо решить России для успешного выживания ее народа (новый ГОЭЛРО)?

2) Что представляет собой на сегодня сама Россия и насколько она готова к решению этих задач?

3) Какие формы социальной организации нужны для решения поставленных задач?

Ответ на третий вопрос и будет проектом СССР-2. А уж братские народы, увидев такую конфетку, непременно подтянутся. Вместе со всей свой "дружбой народов".

Андрей Франц