Ретро-рецензия сразу на несколько фильмов с участием Ивана Грозного

Уважаемые читатели!

Это был, в общем, нормальный царь переломной эпохи. С тяжёлым детством, со множеством внутренних и внешних вызовов, со своими победами и неудачами. Со своими заслугами и со своим списком жертв — как известно, по тогдашним европейским меркам вполне скромным, резко уступавшим спискам испанского коллеги Филиппа или английской коллеги Марии (если бы те, конечно, вели свои «синодики обиженных»).

На каждое утверждение об Иване Васильевиче обязательно можно найти какое-нибудь «зато».

Например: взял Казань и Астрахань – зато проиграл Ливонскую войну, открыв тем самым ворота будущему польскому нашествию.

Проиграл Ливонскую войну — зато разбил Девлет-Гирея, окончательно похоронив идею возвращения ига в любой форме.

Похоронил иго — зато казнил кучу народу.

Казнил кучу народу — зато установил сильную центральную власть, как показали последующие столетия истории, для России необходимую до неизбежности.

Установил сильную центральную власть – зато устроил опричнину, подготовив почву для будущего Смутного времени.

Устроил опричнину – зато увеличил размеры государства вдвое…

И так далее и так далее. В принципе, из таких «зато» состоит политическая биография любого крупного исторического лидера.

Но мы сегодня о другом. А именно – о том, почему Ивану IV, первому русскому царю, так сильно не везёт в отечественном кино.

Вспомним основные этапы его кинематографической карьеры.

***

В первую очередь это, конечно, «Иван Грозный» С.М. Эйзенштейна (1944/1957 г.). Первая часть фильма, задуманного как трилогия, снималась в эвакуации, в войну, в тяжёлые годы. И это был, конечно, чистейший фильм-плакат без примесей. Вот юный Иван коронуется на царство и немедленно сообщает, глядя огненным взглядом, свою политическую программу укрепления вертикали боярам — чтоб те боялись. Бояре, которым предстоит бояться — смотрят в ответ с лютой ненавистью, которую даже не пытаются скрыть. За одетым и подстриженным «по польской моде» Курбским только что парашют не волочится — видно, что предаст. Ханский посол предлагает царю зарезаться прямо на коронации.

Фильм, в отличие от безупречного шедевра «Александр Невский», не получил безусловного признания, но получил Сталинскую премию – надо думать, главным образом за своевременность и ясность изложенного послания.

Вторая часть того же фильма от первой отличается разительно — как будто Эйзенштейн спохватился и решил наверстать весь упущенный в первой части психологизм и полутона. Плакатности стало вдруг очень мало — а вместо неё появился символизм, и психологизм, и цветная пляска опричников, и Федька Басманов в женской маске, и воспоминания Ивана об ужасах детства, и его двусмысленное опасное шутовство.

Фильм не только не получил Сталинской премии, но и не был выпущен в прокат, отправившись на полку более чем на 10 лет. Надо думать, главным образом за превращение проекта, который должен был стать частью популярного разъяснения государственной идеологии, в локальную шекспировскую драму.

***

Затем, в 90-е годы, было совершено целых две попытки экранизировать «Князя Серебряного» А.К. Толстого. Первая называлась «Царь Иван Грозный», где постоянно орущего холерика с правом на убийство Ивана играет Кахи «Чёрный Абдулла» Кавсадзе, а князя Серебряного — Игорь Тальков, и больше об этом говорить ничего не хотелось бы.

Второй фильм – «Гроза над Русью» — возник из-за того, что режиссёр предыдущего фильма поссорился с продюсером и нашёл на Украине другого, выделившего ему 400 тысяч долларов. Об этом фильме хотелось бы говорить ещё меньше, чем о предыдущем. Отметим лишь, что вместе они безусловно являются своеобразным памятником девяностым как явлению: распилу подвергся даже царь Иван.

Наконец, последним на сегодня киновоплощением истории Грозного следует считать «Царя» Павла Лунгина 2009 года. Об этой картине говорилось в своё время много — и всё, что о ней говорилось дурного, безусловная правда. Исторически в ней нет ни одного достоверного кадра, 35-летнего статного царя исполняет пожилой, беззубый и сутулый П.Н. Мамонов, диссидентов загрызают медведем, Иван предпочитает пытать и казнить лично, а вообще и Мамонов, и о. Иоанн Охлобыстин (по роли – шут) играют одного и того же бесноватого фрика, очевидно соревнуясь, у кого фриковатее и бесноватее.

***

Что объединяет все перечисленные фильмы? Они не изображают нормального живого царя. За исключением первой эйзенштейновской картины, которая вовсе не изображает человека, а изображает венценосную государственную идею, — они показывают нам разные формы «безумца на троне». Чрезвычайно напоминающего, что естественно, И.В. Сталина — тоже не настоящего, а того, какого полюбили изображать кинематографисты перестройки.

По сути, единственный убедительный человеческий образ Ивана Грозного был воплощён актёром Яковлевым в кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию». При взгляде на этого царя вполне веришь, что он Казань брал и Астрахань брал — и вполне веришь, что он легко переходил, если что, к репрессиям. К сожалению, в задачи режиссёра Л.И. Гайдая не входило раскрытие исторической роли этой личности — и с этим остаётся только смириться.

***

…У меня есть версия, уважаемые читатели, почему так вышло.

Так вышло потому, что киношный Грозный был, по сути, прямым наследником Грозного литературного. А тот, в свою очередь – наследником того Грозного, которого описывали публицисты недобитых при «последнем Рюриковиче», выживших и позже пришедших к власти (вплоть аж до трона) боярских родов. Примерно тот же фокус, только ещё более разительный, был выкинут с «последним Йорком» Ричардом III в далёкой Англии публицистами победившего Генриха Тюдора.

И поэтому у всех, кто сталкивался с двумя Иванами — эксцентричным, но достаточно обычным для своего эксцентричного времени русским самодержцем, персонажем политической истории, и откровенно диким шутом-маньяком, персонажем публицистики, — возникала нестыковка форматов. И творцов в подавляющем большинстве тянуло к Ивану номер два – такому сценичному, с такой богатой палитрой отрицательных качеств, такому близкому к духу сцены, драмы и надрыва с буффонадой.

А для выражения политической державной идеи в русской истории обычно находились персонажи менее противоречивые – от того же Александра Невского до Петра Великого.

Поэтому нормального фильма о нормальном царе переломной эпохи у нас нет.

Хотя стоило бы — чисто из чувства справедливости. В конце концов, при строительстве памятника тысячелетия России Ивана Васильевича уже обделили.

Виктор Мараховский